Пресс-центр

Говорят, Амазаспу Асатуровичу не нравилось, когда о нем говорили, что он отец Виктора Амазасповича. «Нет, — поправлял говорившего Амазасп Асатурович, — это он мой сын». И таким образом восстанавливал справедливость в верховенстве родственных связей.

Конечно, прославленного ученого, президента Академии наук Армении, обладателя бесчисленных наград и почетных званий чуть ли не всех стран мира знали больше и лучше, чем его отца, профессора античной литературы, но тот, кто Амбарцумяна-старшего видел, а уж тем более слышал, тот не забудет никогда. Ваш автор видел.

В 1957 ГОДУ В АУДИТОРИЯХ ЕРЕВАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА, ГДЕ КУРС античной литературы одному потоку первокурсников читал Владимир Овсепян, а другому — Амазасп Амбарцумян. Один молодой и тоже знающий, другой старый, но знающий все.

Сейчас и ниже не столько воспоминания о былом, сколько попытка напомнить о нравах, характерах и поведении в определенных обстоятельствах. Вот смотрите. В одной аудитории об античности рассказывает Владимир Овсепян, в другой — Амазасп Амбарцумян. В одной аудитории предельно густо, в другой, можно сказать, пусто. Не потому (повторю), что Овсепян был слаб, а потому, что Амбарцумян неповторим. Среди приходящих послушать не только студенты-филологи, но и студенты-юристы, экономисты, историки, а нередко и их преподаватели.

Попытка обобщения нравов: перевес интереса в сторону маститого очевиден, но со стороны молодого коллеги ни обид, ни тем более зависти. Не то чтобы препятствовал своим студентам ходить на Амбарцумяна, но приходил слушать и сам.

Или вот еще. Примечателен интерес к учебе, стремление к знаниям. Все-таки Гомер, Перикл, Геродот, дорийцы, «Илиада» — все очень далеко, четырехсотые годы до нашей эры… Молодым уже кружит головы Мерлин Монро, начинает раскручиваться Элвис Пресли, танцуют еще не рок-н-ролл, но уже в силе буги-вуги, на экранах замаячили соблазнительная Бриджит Бардо для мальчиков и Юл Бриннер для девочек… А тут почтенный старец ходит по комнате кругами, рассказывает о Троянской войне — и на него смотрят, будто он не он, а Ким Кардашьян собственной персоной… Это ж надо так уметь!

Вспоминает Амбарцумян-сын. «Трудолюбие отца требовало вдохновения. Помню, как, переводя греческих классиков, он просиживал целые ночи за работой. В последние годы жизни отец увлеченно преподавал классическую греческую и другую литературу, и его воодушевленность передавалась студентам».

И в самом деле передавалась. Для начинающих филологов читать — часто та же рутина, что для студентов политехнического чертить и вычислять. Суть в другом: делаешь ты это по обязанности или получаешь удовольствие? На филфаке времен Амбарцумяна-старшего учили читать для души и отличать настоящую литературу от ненастоящей. Получалось. Произведения типа романов Дарьи Донцовой, Александры Марининой, не говоря уже о рублевской диве Оксане Робски, издавались и тогда, но были не в чести.

А ЕЩЕ АМБАРЦУМЯНЫ УЧИЛИ УВАЖАТЬ НАУЧНЫЕ СТЕПЕНИ И ЗВАНИЯ. Потому что были настоящие. И они, и звания. Поговорить с профессором вне аудитории про жизнь считалось большой удачей!

Отец и его знаменитый сын родом из Вардениса — села в пяти километрах от Гавара. Сегодня это одна губерния, подарившая академика Ваче Налбандяна, кинорежиссера Фрунзе Довлатяна (и директора магазина спецобслуживания при ЦК товарища Топчяна, утверждавшего, что водка с утра не только вредна, но и полезна. Наверняка есть и другие замечательные выходцы из Гавара, просто автор их не знает).

…Читаем книгу воспоминаний Виктора Амбарцумяна. «В 1916 году мы всей семьей побывали на яйле и пробыли там два или три дня. Когда мы ехали из Басаргечара на яйлу, то в пути что-то сломалось в телеге. Мы были вынуждены заночевать в деревне Дашкенд и лишь на следующий день продолжить свой путь на яйлу. В Дашкенде остановились в доме знакомого турка. Надо сказать, что у этого турка (как теперь говорят, азербайджанца) мы встретили самое радушное гостеприимство. Горы и яйла произвели на меня огромное впечатление благоуханием воздуха и величием Кейти-дага».

К чему выдержка? К вопросу о межнациональных отношениях. В переизданных в начале двухтысячных мемуарах Виктора Амбарцумяна данный отрывок остался без изменений — изменились отношения между людьми. Что гораздо хуже.

Еще цитата. Она о выступлении Амбарцумяна-младшего на утреннике в гимназии. Декламировал стихотворение Иоаннеса Иоаннисяна. Гостем утренника был Ованес Туманян. «Я декламировал с воодушевлением. Ованес Туманян подозвал меня к себе. Я подошел, он меня похвалил и поцеловал. Спросил, не сын ли я Амазаспа. В жизни я получал много премий и орденов, но до сих пор я считаю наивысшей наградой эту похвалу».

«Много премий и орденов» — скромно сказано. Премий и орденов было очень много. Какая дороже — сказать трудно. Однажды, придя за интервью для «Известий», обратил внимание: на лацкане пиджака академика поблескивало что-то трудно опознаваемое: то ли орден, то ли медаль, то ли что-то еще вроде того. «За помощь в охране государственной границы» — пояснил президент, отметив, что этот значок ему очень дорог. Зачем, в связи с чем, почему?.. Комментариев, к сожалению, не последовало.

…ОТЕЦ, СЫН, ВНУКИ, СЕМЬЯ В ЦЕЛОМ — РЕЗУЛЬТАТ НЕ ТОЛЬКО одаренности, доставшейся по линии генетики, но еще и среды, в которой Амбарцумяны жили и творили. Виктор Амбарцумян: «Теперь я с гордостью говорю, что видел Ованеса Туманяна, впоследствии часто встречал Аветика, хорошо был знаком с Дереником Демирчяном, но Ваана Терьяна видел только со спины. Жаль…»

Старшему поколению достопочтенных граждан Еревана в этом отношении повезло больше. Видели, и не со спины, а глаза в глаза не только Амбарцумянов, а еще и Мартироса Сарьяна (с сыновьями), Паруйра Севака, Минаса Аветисяна, Сильву Капутикян, Марка Григоряна, Гоар Гаспарян и много еще кого.

Живые классики в живом городе, ведущем летосчисление с античного периода, к которому условно можно отнести и самого Амазаспа Амбарцумяна — преподавателя, мыслителя, отца.

Ереван есть, жизнь тоже, при ереванской мэрии действует Совет старейшин. А Амбарцумяны, Капутикяны, Сарьяны — где?!..

Сергей БАБЛУМЯН, газета «Голос Армении»